В каменной ловушке. Пробуждение.

[Elorn]

Элорн быстро спускался вдоль рельсов для вагонеток все глубже и глубже в шахту. Неверный свет факела распугивал мелких насекомых и пещерных крыс, спешивших убраться с дороги и спрятаться за пыльные балки. Сапоги из потрепанной кожи поднимали с пола шахты маленькие облачка тяжелой каменной пыли, которые почти сразу вновь оседали. Охотник поглядывал по сторонам.

Стены по бокам были истерзаны шахтерскими кирками. Местами виднелись пятна, отличающиеся от основных пластов горных пород, и обозначающие бывшие залежи какого-либо металла. Все, представляющее ценность для прагматичных гномов, было выщерблено до конца. Иногда справа или слева в шахте попадались ответвления, ведущие к местам разработки руды. Человек сверялся с нарисованным на засаленном листке бумаги планом и продолжал путь, почти не сбавляя хода.

Охотник чувствовал себя не просто «немного не по себе». Он чувствовал себя ужасно. Привыкший к жизни на открытой местности, в каменном мешке он постоянно нервничал. Здесь не было никаких мест, куда можно было спрятаться, вокруг царила тягучая, почти осязаемая тьма, которая, стоило отвести факел, сразу схлопывалась у него за спиной. При дрожащем оранжевом свете от его зорких глаз не было такой пользы, лук стал вообще бесполезным. Нет, он не ожидал, что в пустых коридорах шахты на него набросятся смертоносные твари, живущие в полной темноте, не успеет он пройти и пары сотен метров. Просто охотник должен всегда четко оценивать обстановку, использовать ее для своей выгоды, быть на шаг впереди жертвы и всегда выходить победителем.

Фагот отказался спускаться в шахту. Когда Элорн подошел к входу, кот просто застыл на месте и не сделал дальше ни шагу. После длительных уговоров и попытки принудить его, зверь развернулся и потрусил прочь в направлении города. Охотнику пришлось спускаться одному, и сейчас он, оставшись в полном одиночестве, вспоминал про своего любимца поминутно.

В другое время, Элорн наверняка воспринял бы такое поведение животного как недобрый знак. Помимо ума и способности понимать людей, Фагот в совершенстве владел кошачьим седьмым чувством опасности. Но в этот раз охотник пренебрег таким явным предупреждением из любопытства. Пару дней назад он пил эль в гномьей таверне и разговорился с одним старым шахтером. Кряжистый гном с бородой, заплетенной в замысловатые толстые косы, слушал рассказы о жизни Элорна, как вдруг, услышав про интерес последнего к древним религиям и культурам, хлопнул полупустой кружкой по столу и издал похожий на отрыжку клич (возможно, это и была отрыжка, но кто знает). Горняк стал рассказывать про то, что пару десятилетий назад он вместе со своей бригадой, разрабатывая месторождение серебра, наткнулся на естественные пещеры. Но естественными пещеры оказались только с виду. Внутри на стенах были надписи старыми рунами гномов, большинство из которых уже не использовались в современном письме. Приглашенные ученые исследовали первые ходы пещер и установили, что надписи были сделаны много веков назад, давно исчезнувшим гномьим кланом. Клан Пылающего Горнила почитал более металла и наковальни огонь, так как считал, что огонь дал жизнь всем в мире. В своих ритуалах поклонения, жрецы Горнила разжигали огромные костры и совершали ритуальные походы к сердцу гор, где в раскаленных расщелинах в сотнях метров вниз текла лава. Там было множество ходов, которые ученые не исследовали, опасаясь обвала. Своды пещер были в очень плохом состоянии, а средств хватило только на установку укрепляющих сооружений в начале. Охотник еще не слышал о таком культе, и проявил живейший интерес к жилищу Пылающего Горнила. Уговорив шахтера нарисовать ему план, по которому можно было найти тот проход, Элорн весь следующий день провел у городского историка-лингвиста, изучая старые руны гномов.

Факел осветил с правой стороны пролом в стене, по бокам которого стояли укрепляющие колонны, а сам проход был заколочен досками. Старые доски выглядели неубедительно. Впрочем, как и поддерживающие потолок опоры. Прислонив факел к стене в отдалении от деревянной колонны, охотник ухватился двумя руками за край ближайшей доски. Доска ответила печальным скрипом, который подхватила вся опорная конструкция, потом раздался мягкий хруст, и кусок дерева переломился. Элорн отбросил его в сторону, подождал, пока утихнет скрип и, по возможности аккуратно, высадил ногой еще две доски в середине. Сверху на плечи упала горстка пыли. Человек поднял факел и пролез в получившееся кривое отверстие.

Неподалеку на стене Элорн заметил несколько надписей рунами. Он подошел ближе и осветил их.

«Из Горнила Великого ведет начало жизнь вся, и зверь всякий, и гад, и растение, и горы все. Любил Горн все, что из него вышло, но захотел он, чтобы кто-то жил в этом мире и процветал. И тогда произвел Горн подземный народ, дал им знания, провел ходы в горах и подарил образ свой – очаг в каждый дом. И было это…ще не всег… ….а ….му….»

Дальше от выступающей части стены когда-то давно отвалилась часть с дальнейшим повествованием, и осколки ее лежали рядом на земле. Элорн был доволен, рассказ оказался правдой. Он достал из сумки перо с чернильницей, записал перевод на кусочек бумаги, зарисовал несколько рун и убрал все обратно в сумку. Напряжение и волнение немного спало. На факеле еще оставалось несгоревшее полотно. Бросив быстрый взгляд на высеченную в камне надпись, охотник пошел дальше по изгибающейся пещере. Одну из оставшихся частей вероучения клана Пылающего Горнила вновь поглотила темнота.

Нажмите, чтобы читать дальше...

 

[Elorn]

Проход немного расширился и продолжился в виде истертой высеченной в камне лестницы. На всем был довольно плотный слой каменной пыли. Стены туннеля были усердно и относительно ровно обработаны какими-то старыми инструментами. Других надписей на стенах пока не было видно. Охотник шагал по ступеням, внимательно смотря под ноги. Местами на ступенях лежали осколки камней, отколовшихся от потолка или стен. Элорн мог только догадываться, где заканчивается эта лестница, и что находится дальше.

Шахтер говорил, что группа ученых спускалась вниз, нашла там древние неупокоенные тела гномов, которые явно были одними из последних жителей этих пещер. Судя по всему, смерти были вызваны голодом и жаждой. Дальше никто, вроде бы, не стал проходить, опасаясь обвалов потрескавшегося потолка. Рассказ гнома становился все путаней, несвязней и уходил в стороны. Видимо, сказывалось обилие выпитого эля. Больше расспрашивать его об этом не было смысла.

Ступеньки закончились угловатой аркой. Элорн прошел в нее и очутился в достаточно большом прямом коридоре. Его дальний конец был почти не виден. Справа и слева на примерно одинаковом расстоянии виднелись черные провалы проходов, ведущих в другие комнаты. Немного в отдалении от центра коридора лежала упавшая каменная плита, грубо обтесанная в форме извивающихся языков пламени, собранных вместе. Камень был расколот на несколько частей при падении. С верхней стороны плита вся была испещрена небольшими рунами, но камень был очень сильно поврежден каким-то острым тяжелым предметом.

Элорн подошел к лежащей плите. Свет факела достал до другого конца коридора. У дальней стены лежала иссохшая мумия небольшого роста в почти полностью истлевших одеждах. Металлические детали одежды, амулеты и короткий металлический посох с заостренным концом говорили о том, что тело принадлежало одному из жрецов этого клана, вероятнее всего верховному. Посох по совместительству являлся «острым тяжелым предметом», которым был сколот почти весь высеченный на плите текст. В правой руке жреца что-то чернело. Присмотревшись, охотник понял, что это был уголек. На стене, на которую опиралась спиной мумия, чернела надпись углем.

«Мы прокляты! – гласила она. – Переход в основные помещения завален, выход к храму преграждает поднявшаяся лава. Колодец пересох, и еды почти не осталось. Братья решили принести себя в жертву Горнилу, а я, как главный жрец, должен был провести ритуал и остаться. Надеюсь, лава спадет». А ниже, у самого пола было нетвердым, скачущим почерком приписано: «ЖЕРТВА ОСТАЛАСЬ НЕЗАМЕЧЕНОЙ! НАША ВЕРА БЫЛА ОШИБКОЙ, ОДНОЙ БОЛЬШОЙ ОШИБКОЙ!». В конце руны были с трудом узнаваемы.

Элорна прошиб холодный пот. Про это пьяный гном ничего не сказал. Быть может, поэтому отряд и вернулся, не захотев тревожить останки погибших монахов и жрецов. Человек склонился над плитой. Жрец молотил по камню, содержащему основные заветы своей религии с такой силой, что заостренный конец посоха оставлял выбоины в дюйм глубиной, а после каменная плита отломилась от постамента, упала и раскололась. За неимением лучших идей, охотник уселся на расколотый камень. Ритм сердцебиения участился.

Он знал немало разных культов и религий. Но, как правило, боги приходили на помощь или отвергали недостойных просящих. Жрецу монастыря Пылающего Горнила пришлось собственноручно умертвить – или, скорее всего, заживо сжечь – неизвестное количество своих родственников и друзей для того, чтобы Великий Горн сжалился над ними и унял плещущуюся неподалеку от них лаву и спас от голодной смерти. Хладнокровно свершив предначертанное и не дождавшись спасения, жрец, судя по всему, впал сначала в безумие, уничтожая все, что представляло ценность для его религии, а потом в кататонию, безразлично прислонившись к стене и ожидая голодной смерти.

Факел, который все еще сжимала вспотевшая рука, уже почти потух. Элорн поднялся, расстелил походную постель у стены, улегся и погасил факел. В нахлынувшей тьме ему еще долго виделся скорченный в агонии жрец, опершийся на стену.