Тайная кузница гномов

Гномы всегда гордились славой лучших кузнецов в мире, умеющих ковать любое оружие, зачарованное или нет. Поэтому мечи города Фаэма, гибкие, слегка изогнутые, очень острые и прочные, воистину смертоносное оружие в руках умелого воина, вызывали у маленьких мастеров понятное чувство профессионального восхищения, пусть в руках самих слегка неуклюжих гномов подобное оружие и не было слишком эффективно. Не оставались без внимания и метательные ножи разного толка - от тяжёлых в форме наконечника для стрелы до небольших звездовидных, кои метать можно было с большой частотой и скоростью, и странное оружие в виде того же клинка, но насаженного на длинную деревянную рукоять.

Привлекаемые чужим мастерством, небольшая группа гномов предприняла тяжкое путешестивие в окрестности города Фаэма и попыталась выведать у местных кузнецов их секреты, однако при всей профессиональной солидарности они получили безукоризненно вежливый отказ.

Стоит ли говорить, что навряд-ли что-то может остановить гнома, который видит перед глазами вызов его мастерству?
Гномы решили остаться, но остаться тайно, чтобы не тревожить объект внимания, а то ещё прекратят производство и учиться будет не у кого. В самом подножьи гор они нашли чьи-то давным-давно оставленные подземные залы, набитые непонятными обтекаемыми металлическими конструкциями (иронично, но они даже пустили парочку в переплавку, приняв сначала за горы сплошного металла. То, что они оказались не сплошными и, похоже, функциональными, они сослали на непонятную магию и оставили странные агрегаты в покое) и устроили там подземную кузницу. Регулярно закупали они в лавках Фаэмы изделия мастеров, и вот уже несколько лет, пока стоит кузница, с переменным успехом пытались скопировать их технику. Были в том числе и попытки промышленного шпионажа, когда гном-соглядатай, из числа самых тихих и маленьких, с величайшей осторожностью пытался проследить за ходом изготовления чудесных клинков, но всё время какая-то деталь, видно, ускользала от него, и в итоге получалось не совсем то, что нужно.

Отчаявшиеся гномы, уже думая, что дело в каком-то волшебстве, волшебном ингридиенте, уподобившись самим мастерам, даже начали выбираться путешествовать на природу, а каждую весну, неловко столпившись в парке, любовались (гномы!) цветением сакуры, полной луной. По утрам всем мужским коллективом собирались на склоне горы у входа в кузницу медитировать, заправив бороды, чтобы не трепались по ветру, перешли в питании на рыбу из местных рек, в питье - на местную рисовую водку и чай... Вследствие этого у многих даже внезапно раскрылись магические и художественные таланты (на стенах можно заметить подобия старояпонских гравюр на темы гномьих мифов), но, как ни печально, все их старания пропадали втуне и клинки никак не получались.

Стоит, однако, сказать, что даже брак гномов, это гномий брак, то есть, по обычным человеческим меркам, вполне пригодное к использованию изделие. Поэтому неудачные мечи и ножи раз в год под покровом ночи увозились вдаль от Фаэмы, чтобы быть распроданными: таким образом Фаэма не знала о контрафакте, а гномы получали прибыль достаточную для продолжения попыток.

Кузница представляет собой три больших, с высокими, под шесть метров, потолками подземных зала с огромными гномьими молотами для ковки металла, периодично поднимающимися и опускающимися (падающими) на металлических опорах. Они, правда, предназначены для достаточно грубых операций - более тонкая обработка производится на обычных наковальнях рядом.
Среди них молчаливыми громадами стоят непонятные кажущиеся цельнометаллическими грудами металла механизмы невыясненного происхождения и назначения, гномы ими не пользуются.
В несколько наклонённых внутрь стенах залов чернеют прямоугольные вентиляционные отверстия, к части из которых прибиты шланги - они питают гномьи печи и выводят дым. Место, куда они выходят, не выяснено, в любом случае тяга есть и дыма снаружи не видно, так что гномы довольны.

Также через все три зала течёт небольшая подземная речка.

Залы соединяются тамбуром - коридором с вертикальной шахтой в конце. К скальным стенам шахты прибиты металлические скобы, выполняющие роль ступеней. Шахта оканчивается сверху железным люком, выходящим наружу.
От тамбура есть выходы и в другие области, но они, за исключением штолен около железных жил, кузницей не используются.

Настоящая величина подземного комплекса остаётся неизвестной, однако в том числе были обнаружены демонтированные места рудодобычи, причём что там добывали прежние хозяева, выяснить так и не удалось.

Количество гномов в кузнице варьируется от 13 до 17, среди них один - прораб по имени Хоин. Одежда на гномах местная, специально для них сшитая, поверх - кожаные фартуки для защиты от капелек металла.

Жили они изначально в одном из трёх залов, но в конце концов решили перебраться в город, ибо таскать еду каждый раз неудобно, вентиляция не слишком хорошая, да и в целом...
Вы знаете, что происходит с гномом, если он долго поживёт в действительно красивом месте? Да, конечно, на весь мир известно пренебрежение гномов ко всяким красивостям типа лесов, речек и т.д., но стоит отметить, что рабочий коллектив под воздействием несколько непривычной обстановки и поставленной задачи начал несколько менять свой образ мыслей с привычного гномьего, поэтому через пару лет было с некоторым смущением признано, что приятнее жить в городе и работать здесь ночами. Теперь, забредя рано поутру, после конца ночной смены, в какой-либо кабак города Фаэма можно было встретить престранное зрелище в виде оравы маленьких мужчин, совместно глушащих сакэ из маленьких стаканчиков и орущих пьяные песни про горы, золото и, как ни странно, рассвет и вишню в цвету.


Примечание:
По соображениям секретности вы можете закупать оружие непосредственно здесь только если вы гном или общепризнанный Друг Гномов. Цены существенно дешевле, чем на подлинное фаэмовское железное оружие в городе, количество несравненно больше (можно снарядить большой отряд, а вот оригинальное фаэмское оружие - штучное), но и качество чуть ниже, хотя остаётся очень высоким по людским стандартам.

Нажмите, чтобы читать дальше...

 

[Ларохи]

За крышкой люка оказалось бездонное светящееся чёрное небо, усеянное в своих глубинах мелкой пылью звёзд. Пахнуло холодным и мягким ночным ветром.

С радостью вдохнул Фэн свежий воздух, ринувшийся в подземелье через круглую прорубь и разбавляющий сырость и спёртость тамошнего воздуха, и тут же закашлялся от сонма непривычных уже наружних ароматов, а закашлявшись - скрючился от боли в суставах, которые там, среди прочего мяса и костей уже наверняка распухли и хорошо ещё если в них не произошло необратимых повреждений. Он читал, что при подобном износе от трения могут образоваться костяные шипики и ничего хорошего ждать не придётся.
Он немножко отдохнул, стоя на лестнице под самым люком а потом, преодолевая боль, всё же выполз наружу и распластался по земле, невидящим лицом в траву уткнувшись. Блаженство разлилось по телу, щекочась и толпясь в косточках его старого организма... Желудок уже, казалось, давно умер и больше не жаловался на скудость пищи в последнюю как минимум неделю, так что единственное, что омрачало Ларохи этот замечательный момент - плачевное состояние мочевого пузыря и начинающая коварно прокрадываться ночная влага с травинок.
Чуть полежав, но не откладывая на потом, он немного отполз, не вставая от люка, нашёл какую-то ложбинку, и, ох, каких трудов стоило ему подняться на ноги! Наверное, достаточно очевидно, что несчастный старик сделал потом, среди трав и поющих сверчков, с видом неописуемого довольства на лице... О, если бы только всем было дано вне зависимости от обстоятельств наслаждаться такими простыми вещами, на свете не было бы войн! Теперь, когда он, вежливо задвинув люк, устлал на него циновку, что носил на спине, и растянулся на ней, редкий писатель мог бы достойно описать его чувства.

Купаясь в новых ароматах трав, обласканный сквозь лохмотья дыханием тёплой в этих широтах весенней ночи, он мог бы долго думать, летя взором к далёким звёздам над головой... будь он эльфом или нетерпеливым юношей. Но он был всего лишь измученным пожилым человеком, и сон быстро сошёл на него, даруя отдых и исцеление.

 

[Ларохи]

Ларохи снилось, что он снова у себя дома, в строении, которое построил отец для его матери. Надо сказать, что несмотря на все его математические таланты строитель он был посредственный, и потому кроме как "строением" то, что получилось, назвать было нельзя.
Вообще-то его народ не строил надземных жилищ, ибо на поверхности было очень жарко, а вариться заживо никому не хотелось, но поскольку Ниманкетцват был очень вежливым, и на самом деле любящим, пусть и странноватым отцом, ему было совсем неловко настаивать на переселении под землю, и потому, вооружившись "Пособием для Императорских архитекторов по строительству типовых жилищ госслужащих", он решил построить им дом сам, с почтением к обычаям страны, где находился. В то время Ларохи не исполнилось ещё и семи, и они с мамой жили у дедушки Чунли, старого Императорского конструктора катапульт. Днём маленький мальчик любил наблюдать за тем, как в большой, но бедной мастерской его дедушка и помогающие ему молодые люди вытачивают детали, связывают и сбивают составляющие больших махин, чтобы потом, наконец, после долгого труда, впервые вывести на пробные стрельбы будущую грозу варварских деревень. Дедушке было скучно всё время делать одно и то же, поэтому почти в каждой модели было что-то новенькое: то диаметр колёс изменится, то иная порода дерева, то редко успешные попытки сделать сдвоенную пусковую установку. Однажды, стремясь повысить вездеходность, старый Чунли несколько месяцев носился со странной идеей связать кучу досок в полосу и обернуть вокруг обоих колёс разом со специфическим сцеплением, но молодёжь его не поняла, Император - тоже, а сам он был уже настолько стар, что это заняло бы у него несколько лет, которых, если смотреть из сегодня, у него уже не было.

Утром отец испарялся по своим секретным делам. Мать смогла понять лишь то, что он выполняет среди пустынников какие-то второстепенные инженерные функции.
Днём отец, бывало, долго говорил с дедушкой о том, как работать с деревом (на родине отца не было деревьев), а дедушка же всё пытался выпытать у него побольше о том, как живут Пустынники и какие средства у тех есть, но ответы отца, как правило, были скупы...
Каждую ночь Ниманкетцват, вооружившись плотничьими инструментами, выходил в темноту и отправлялся вдаль от их временного дома, чтобы там, во тьме, сокрытым от глаз, строить.

Результат он им показал через год, когда пригласил всё семейство прогуляться в ближайший лес. Там, на небольшой поляне, временно превращённой работой в смесь травы и грязи, стояло... В общем видно было, что папа старался следовать инструкциям в пособии. Проблема была в том, что госслужащие не очень любили жить в спартанских условиях, поэтому, например, на крыше дома был положен конёк в форме дракона, стены были частично каменные, особая вентиляция и т. д. и т. п. В общем, несмотря на то, что всё работало (папа недаром выполнял инженерные функции), в его одиночном исполнении всё получилось... косовато. Даже пол, неуклюже выскобленный, и тот был в итоге наклонным, а стены местами пучились. Дракон у него получился похож на длинную лягушку. Но надо отметить, что, очевидно, папа применял и какие-то собственные умения, ибо, как ни странно, в самую жуткую жару дома было прохладно... Не говоря уже о том, что в одиночку обработать столько камня и дерева заняло бы намного больше времени. С гордостью водил папа старого дедушку на экскурсию по делу рук своих. Помнится, дедушка был удивлён, но, разумеется, Ларохи не помнил, чем именно - давно это было.
Переехали они быстро - вещей было немного, и уже на следующей неделе Ларохи жил в отдельной комнатке под самой крышей. Дни, проведённые с семьёй, пока отец не уехал, остались в его памяти солнцем, пением птиц и вездепроникающими запахами хвои и соевых бобов...

Старик перевернулся на другой бок.

 

[Ларохи]

Он смотрел в окно из окна своей комнаты на хвойный лес, окружающий их дом, когда в дверь внезапно постучали. Странно, но она при этом отдавалась вовсе не стуком, а каким-то тяжёлым металлическим звоном, как будто была сделана из чугуна.
Фэн, снова молодой, обернулся на звук, и, разумеется, ничего не увидел - только дверь, сотрясающуюся от лязгающего стука. Он даже не успел подойти к ней, как внезапно весь дом начал трястись, и Фэн покатился по стремительно наклоняющемуся полу...

Солнце красило багрянцем - особым, свежим, а не вечерним и усталым, метёлки трав, растущих на наклонном подножьи горы и загораживащих поле зрения. Фэн почувствовал, что его лицо мокро от росы, а по одной из щёк ночью явно стекала слюна - фу, какая гадость. Но немного больше его смущало его положение - циновки под ним почему-то уже не было, а в лицо густо тыкались маленькие стебельки, причём часть застряла во рту. Чёрный и не в фокусе, а потому расплывчатый и загадочный жучок, сидящий прямо у него перед его глазами на пожухлом листике сосредоточенно шевелил очень маленькими усиками, озирался и явно раздумывал над тем, не стоит ли переползти погреться на кожу старика.
Ларохи постепенно, по мере штатного послесонного проведения проверки всех систем, выяснил, что лежал на животе, примяв грудью шапку, что спрятал там ещё на входе в тоннель. Цепь больно вонзилась своими выпуклыми звеньями в бёдра.
За спиной, а то есть сверху, кто-то негромко переговаривался.
Слова были чудные и непонятные, с каким-то странным рыкающим протяжным произношением и причудливо меняющимся тоновым рисунком, но язык был явно тот же, что он слышал под землёй. Голоса были, кажется, озадачены, но, по счастью, в них не слышалось агрессии.

По возможности вежливо и сохраняя собственное достоинство Фэн поднялся, стараясь не охать от боли в застуженной спине и переработавших суставах, отёр краем рваной одежды лицо от налипших травинок и, маленькими неуклюжими шагами обернулся.

Их было семеро, и вид у них действительно был озадаченный. Откинутая крышка люка, смотрящая на него своей тяжёлой рифлёной поверхностью подставляла робким лучам солнца каменную (а каменную ли? Снаружи-то трава.) стенку шахты. Рядом с зияющей дырой сиротливо валялась циновка.
Время от времени то один, то другой из них что-то говорил, это вызывало бурное обсуждение, а потом всё снова затихало и они снова впирались в него своими странными большими, потонувшими в морщинах глазами. С ним никто даже и не пытался заговорить - судя по всему это были те же, кто принял его под землёй. А Ларохи всё это время не мог оторвать глаз от их бород... Тогда они их прятали за фартуками, чтоб на наковальню не лезли, но сейчас они были расправлены во всей красе. Шикарные, кустистые, разного цвета: не только оттенки чёрного и белого, но ещё рыжие, коричневые, от уха до уха и всё такой неимоверной густоты, что иной чиновник пожертвовал бы и домом, и прудиком с рыбками за такое замечательное редкое украшение. С такой бородой и самому Императору ходить не стыдно!
Неужели мастер Му через этот проход снабжает их своим лосьоном для волос? Если так, то зря, ой зря он вылил всё себе на голову разом... Ларохи смущённо потёр лоб, заодно проверяя, может, выросло чего-нибудь?
Увы.

Странные низкие существа с низкими голосами и осторожным взглядом тем временем, кажется, о чём-то договорились. Ничего не говоря, они весьма прямолинейно подняли с травы циновку, обернули ей Ларохи (включая голову, чтобы ничего не видел), и, судя по всему, вдвоём, взвалили на плечи и понесили по склону вниз.

Переход а Бамбуковую Рощу.