Прикосновение горячих губ Атари, сладких, как мед, обожгло Мелианор предчувствием неизбывной страсти и нежности.
Девушка почувствовала, как он дрожит от страсти, едва ли в силах сдерживать себя, и как взволнованно его сердце рвется птицей вон из груди; Мелианор как будто дышала сейчас его грудью и видела его глазами - себя такой, какая она есть и какой никогда не была доселе - а может, была всегда, да только не понимала? Ах, да сейчас это не имело значения, как и ничто в целом свете - только вкус его губ, тепло его рук и биение сердца - как будто одного на двоих! И
Любовь заполняла ее сердце, ее естество, и
Любовь, единственная Истина, открывала ей глаза - и Мелианор видела, что более ничего не было, кроме Любви; и Пустоты не стало больше. И на Пути, что лежал под ногами, сейчас она впервые была не одинока... и больше никогда не будет.
Никогда... Мелианор вздрогнула, словно на мгновение повеяло холодом далекой, давно минувшей зимы, она вдруг словно вспомнила о чем-то... очень важном, как ей показалось, но хмельной туман не давал ей собраться, и уж слишком горячо и жарко билось сердце - так, как никогда прежде! Эльфийка в непонятной ей самой тревоге попыталась чуть отстраниться от возлюбленного, но Атари крепко обнял ее, и когда губы его вновь коснулись ее губ, Мелианор вся вспыхнула, как сухая лучина, забываясь и теряясь в этом огне, и губы ее жадно приникли к губам возлюбленного в исступлении, которого она не понимала, не осознавала - как не осознавала больше ничего вокруг - а по щекам покатились горячие слезы любви и нежности...
Они долго целовались, позабыв обо всем - и очень нескоро осознали наконец, где находятся и что взгляды посетителей ресторанчика устремлены на них. Мелианор заулыбалась, глядя на Атари, и румянец смущения, нежный и жаркий, до боли непривычно выглядел на ее бледных, всегда холодных щеках.
-Мы немножко увлеклись... - произнесла она, краснея. - Давай мороженого закажем!