скамейка под сводом беседки

-Пойдём, там будет молочко вкусное...

Покачивая ребёнка на руках, он направился к выходу с крыши...

-Идём, Дроп... - сказал он эльфийке...

Друид с ребёнком на руках спустился в Паб...
 
Ответ: скамейка под сводом беседки

Дверь на крыше с грохотом распахнулась, и на скамейку плюхнулся друид...
Он захватил снизу целую гору сливочного мороженного, и пришёл на крышу насладиться моментом...
Усевшись под козырьком беседки, эльф покрутил в руках рожок с вожделенным пломбиром и принялся насыщаться, целиком отдавая себя этому процессу, наблюдая за облаками... Скоро к нему прилетели птицы и, усевшись на крыше, начали сверлить его взглядами, но он покачал головой...

- Нет... Простите, но вам нельзя... Вы простудитесь... - сказал чумазый друид, но всё же дал каждой немножко...

Так и сидел он - с белыми молочными усами, а птицы наперегонки скатывались с купола беседки...
 
Ответ: скамейка под сводом беседки

Солнце клонилось к закату, и мороженное уже давно закончилось... Друид тоскливо сидел на скамейке и смотрел на зарево, полыхающее вдалеке...
Вот край багряного диска скрылся за шумящей леса бахромой, и Камигава погрузилась в тьму...

- Скучно... - сказал он двум притихшим птахам, но те только что-то прощебетали во сне...

Эльф вздохнул, с завистью смотря на спящих птиц... Счастливые. Сам друид не ощущал и тени дрёмы, хоть вечер был тёплый, а лёгкое дуновение холодного ветерка так и тянуло в кровать... укутаться поплотнее и заснуть...
Комар уселся ему на руку и вонзил чёрную иглу в кожу, но друид даже не согнал его, дав ему насытиться и тяжело взлететь, покачивая полным брюшком...
Взгляд его блуждал по звёздному небу, и в тёмных глубинах ему мерещился блеск воды... Из глубин памяти всплывала нимфа, обеспокоенно рассказывающая ему о таинственном пере...
Да, кстати, а что с ним?

Эльф осторожо достал свёрток и оглядел находку... Вроде ничего необычного... но эта аура не давала ему покоя... И для чего оно? Кто бы знал...
Но, к сожалению, Сильфирена и Войд были далеко, да и вообще непонятно где, и ответа не предвиделось... Даже тот странный человек, охотящийся за артефактом, не жаловал в их края...

Ещё раз вздохнув, друид продолжал смотреть на холодные, такие далёкие звёзды, и в переливчатом сиянии их ему чудился шёпот, подсказывающий ответы на все вопросы... стоит лишь прислушаться...
 
>>>

Лестница кончилась, и ангел, будто в горное озеро, окунулась в ароматы трав, цветов и ягод, что приносил из леса теплый ветер. Ей повезло – это излюбленное место слащавых парочек пустовало, и можно было спокойно любоваться местами, за которыми она когда-то приглядывала. Долина, укрытая мягким светом, жила своей жизнью, смерть в ней была не концом, а лишь началом новой жизни. О ней не скорбели, но продолжали жить дальше. Здесь смеялись, любили, веселились, тренировались… Здесь кричали о том, что любят жизнь. Солнце. Лес. Им было хорошо здесь. А невысокий ангел с тяжелым палашом на поясе, поглаживающая шрам в виде ветви плюща на правой руке, всегда была здесь не к месту. Но все же она не могла отрицать красоты Норгонда. Этой девственной, яркой красоты, так отличающейся от спокойного величия Нэ-Круна. Ангел вдохнула полной грудью и прикрыла глаза, отдаваясь звукам жизни леса.
 
У барной стойки Паба

- Не гневись, боярыня.

Беззлобно усмехнувшись, Вагнер остановился в шаге позади неё и одним неторопливым жестом накинул на её узкие плечи свой тяжелый плащ, чья грубая материя скрыла изящную фигуру до самых пят, оставшись шлейфом позади неё. Не сказать, что его действия были обоснованы чем-то человеческим. У вампиров была своя мораль, и каждую эмоцию они переживали исключительно по-своему. Чужой гнев его приводил в состояние равновесия именно из-за того, что ни к какому иному отношению, разве что кроме страха и ненависти, он не привык, а заслужить доверие не очень-то и пытался. Но держать в поле зрения хрупкого ангела, чьего имени он даже не удосужился спросить, было изысканным удовольствием для него, как если бы он держал в ладонях нечто невероятно хрупкое. Пока ещё неясной души создание, но вполне конкретного вспыльчивого характера. Само очарование.

- Раскаяние...Я знаю, что именно его вы ждете, прежде чем изволите заговорить со мной в более страстной тональности, однако не представляете, насколько тяжело мне это дается.

Вагнер подошел еще ближе.

- Сам себе задором опостылел, в гон латаю хохотом затылок. Все хотел гордыней окопаться, днями примирился бритым плацем: дурень! - озвучив то четверостишие, что крутилось на языке всё это время, он сдержанно поклонился, неторопливо и всё так же по-своему. Отошел. Глаза искрились янтарём и неясным весельем.

- Сочтите за откровение.
 
Очередная звонкая песня очередной какой-то пташки не смогла отвлечь, ангел все равно ощутила приближение холода. Возможно, каждый маг по-своему чувствовал ауру нежити; для нее это был холод, но не более, а слуги-зомби – норма. Встретил вампира взгляд серых глаз, в которых вспыхивали искорки древней магии. Тяжесть плаща с плеч вздорная колдунья сбросила на скамейку - такую мелочь она не позволяла даже Тагу.

- Не понимаю, что Вам нужно. Раскаяния я не жду никогда, тем более пустых слов. Вы хотели, чтобы Вас оставили одного – пожалуйста, - Этера убрала волосы, что ветер постоянно бросал на лицо и шею. – Если это – Ваше извинение за столь грубое выказывание желания остаться наедине с собой, оно принято. Можете быть спокойны.

К лестнице она сделала лишь два шага, дальше путь преграждал вампир, которому происходящее явно доставляло удовольствие. Но вот какого рода – для ангела оставалось загадкой. Вампиры всегда были чужды всему остальному миру. Эти два шага сделали почти максимально заметной разницу в росте: если бы она подошла вплотную, лоб колдуньи находился бы где-то на уровне груди собеседника. Этера усмехнулась, припомнив одну до крайности забавную сцену из прошлого.

Ветер восторженно играл с перьями, атласом и волосами, иногда переплетая их так, что нельзя было различить, где что. Быть может, ей стоило одеваться что-то разнообразнее, ведь все же она была женщиной… Но до этого вечно не доходили руки.

- Впрочем, в качестве извинения можете сказать, зачем искали мессира, - ангел подняла на него глаза и вопросительно приподняла бровь.
 
Его зрачки хищно сузились, и влажные губы дрогнули едва заметно, обнажая клыки в подобии улыбки. Вампир был возбуждён и изрядно взволновал, но чувства те затерялись в глубине его глаз, безвозвратно, точно в омуте. Черты лица его бледного были недвижны, но аромат ангела, что вдохнул он вместе с крепким запахом табака, затерявшимся в его легких, пресёк все разумные мысли. Ровно в тот миг, как учуял он аппетитный аромат ее кожи, вступили в силу все животные инстинкты, таившиеся в сердце клубком ядовитых змей. Но то была хищность не волчья, отнюдь. То был взгляд настоящего полоза, что готов объять свою жертву чешуйчатыми кольцами тела и сдавливать грудную клетку её согласно пульсации вен, удар за ударом. Вагнер шумно выдохнул, резко, надрывно, и трубка в его руке была расколота надвое, огласив тишину окружающей природы отвратительным треском, сродни ломающимся костям.

- Мессир-не мессир, но душа его не освещена, ровно как и моя. Запах знакомый учуял в тех землях, да убедиться решил в своей безошибочности лишний раз. Пересеклись наш пути единожды. Никаких менее гуманных целей не преследовал.

Вагнер приблизился на несколько шагов к ангелу, разглядывая хищным взором серые небеса ее глаз. Подхватил скинутый плащ, да на плечи набросил.

- Зря Вы так. Когда-нибудь сожалением проникнитесь, что не приняли на память.

Дерзкая ухмылка губы тронула и осталась на них, покладисто.
 
Будто кто-то сменил картинку: так изменилось лицо вампира. Колдунья не ожидала такого от себя, но внезапно отошли на задний план все воспоминания, вся теплота и легкая грусть, всегда посещавшая ее вместе с прошлым. Стало не важно все что было и все, что могло случиться. Сейчас была лишь небольшая площадка, милая скамеечка да двое: высокий худощавый вампир, нависавший над хрупким маленьким ангелом. Голод явно читался в его глазах, он горел древним огнем зверя, хитрого, расчетливого зверя, привыкшего и любящего убивать но – не ради забавы, а ради поддержания свой не-жизни. Губы чернокрылого ангела растянулись в усмешке, и безумный огонь древней магии заплясал в глазах. Рубин Цветущего Шторма стал мерцать ярче.

- Мессир покинул наш город более года назад, Вы вряд ли его найдете теперь, - Этера сделала последний шаг навстречу вампиру, и привстала на цыпочки, чтобы дотянуться хотя бы до подбородка. – Впрочем, быть может я могла бы подарить Вам одну из его трубок – взамен сломанной, - ее пальцы коснулись ледяной руки; второй кулак – левый – был ласково сжат, будто держал что-то хрупкое. – Если расскажете о том дне, меня мучает любопытство…
 
Самодовольно ухмыльнувшись, Вагнер двумя пальцами прикоснулся к ее подбородку, будто желая приблизить это красивое лицо к своим губам, и тихо прошипел.

- Вы мне уже нравитесь, любезная. - Мутный уголь в его глазах в любой момент мог вновь вспыхнуть пламенем нестерпимого голода, которое он подавлял в себе, дабы продлить это сладостное мгновения бессмысленного диалога. - Но я буду не я, если удовлетворю Ваше любопытство в обмен на какую-то ничтожную вещицу. Трубка трубкой, они и на дороге, бывает, валяются. А вот информация - совсем другое. И цену ей я ставлю соответствующую.

Приблизив ее лицо на несколько миллиметров, вампир с плохо скрываемым удовольствием вдохнул ее запах, позволяя его опьяняющим волнам растекаться в пространстве гниющих легких. Ее кожа была нежнее нежного, что заставляло его обращаться с ней мучительно неторопливо, наигранно бережно.

- Но какой-то один поцелуй в состоянии исправить сложившуюся ситуацию.

Нахальство искрами плясало в его зрачках, в то время как жжение в горле продолжало расти безостановочно.
 
Ничто не могло унять в ней дух экспериментатора. Сколько раз она совершала безумные поступки, только чтобы почувствовать что-то на себе. Сколько следов это оставило на ее теле… перерождение стерло их, и сейчас кожа ангела была как новая книга, готовая к записям. Именно об этом она думала, оставаясь один на один с голодным вампиром в тесном помещении. Ведь на расстоянии шага он заведомо в выигрыше за счет силы и скорости. А она могла лишь несколько простейших заклинаний, что можно сплести меньше чем за половину удара сердца. Она улыбнулась, собрав всю свою давно забытую женственность, и провела самыми кончиками пальцев по его щеке.

- Быть может, я даже соглашусь…

А под его пальцами чуть ощутимо пульсировала жилка, по которой текла кровь древнего рода ангелов, неся с собой проклятие его прародителя, смешанная с кровью демона, пришедшей неизвестно из каких миров. Этера чуть прикрыла глаза, касаясь горячими губами холодных губ вампира.
 
Ладони мягко опустились девушке на плечи, и ногти непроизвольно оставили следы на матово блестящей коже, как оставляют когти ворона неисцелимые раны на трепетной шее у горлицы. "Ты ещё можешь воротиться назад, любезная. Да только коли вперёд пойдёшь, от пламени тебе не спастись" - все еще способные на рассуждение, мысли близились к своему завершению с каждым мгновением, приближающем ее спелые губы. И она не испугалась прикоснуться к смерти.

Прерывисто выдохнув, утробно рыча, он прижал к себе ангела - порывисто, страстно. Когтями в плечи, да притянул к груди своей, желая её губы, руки, весь тот жар, на что она способна. Вагнер не думал в тот момент, зачем. Он просто делал. Поступал так, как велело ему сердце, неясное, дикое, странное сердце, покрытое непробиваемой коркой льда. Если бы был рождён он человеком, то, возможно, пренебрёг животной статью своей во имя морали и призрачной совести, из страха греха смертного или же просто из малодушия. Но для вампира желание едино. То была почти людская нежность, если можно так назвать объятия зверя, ту непристойную нерасторопность, с которой его прохладные, шершавые ладони скользили вниз по её спине, то бесшумное движение обескровленных губ, подёрнутых тенью улыбки. И с каждым мгновением все дальше, глубже, острее, с неотвратимостью отравленного кинжала, с меткостью стрелы, чей наконечник застревает намертво меж рёбер...Губы скользнули по гладкой коже подбородка к шее, жадно целуя воздух, разглаживающий ее ароматы. И только в тот момент, обнимая ее податливое хрупкое тело, он позволил себе гореть. Острые, как бритвы, клыки коснулись бархатистого тепла, проникая в него стремительно, вглубь, в жажду, которая требовала утоления. И сладкие капли с привкусом чего-то совершенно отдаленно напоминающего кровь, таяли на языке, смешиваясь со слюной.

Резко отстранившись, Вагнер в то же мгновение оказался в сотне метров от нее. Склонив голову на бок, его прищуренные дикие глаза изучали ее лицо, а в мыслях шел безостановочный анализ случившегося. Все еще обнажая потемневшие клыки, вампир улыбнулся привычной хищной ухмылкой.

- Признаться, выглядите Вы намного аппетитнее, чем являетесь на самом деле. Не знал, что в венах ангела струится сахарная пудра.

Аккуратно вытерев струйку крови, пачкающую уголок губ, вампир позволил себе приблизиться к ней на более интимное расстояние. Странно, но жжение в горле отступило. Будто и не было, но этот вкус...Был отвратителен.
 
Ангел сморщилась от боли, но все же не отстранилась. Хоть он и был холоден, как горный колючий снег, но он тоже горел. Диким, первобытным пламенем, что давал ангелу ее Хаос, что толкал на боль и постоянный шаг рядом со Смертью, на риск, без которого нельзя жить, что подобен глотку воды, отсутствие которой медленно иссушает, выдавливая жизнь, капля за каплей. Под когтями вампира набухали кровью царапины, и, казалось, слышен был треск, с которым рвалась тонкая белая кожа. Но прежде, чем Этера успела разжать кулачок и подарить вампиру обжигающий поцелуй маленькой, но крайне страстной искры, он буквально отлетел в противоположный угол. Колдунья, лишившись поддерживающих рук, пошатнулась и натолкнулась спиной на один из столбов, поддерживающих крышу. Кровь просачивалась меж пальцев, зажимающих шею, а на губах играла усмешка. Дьявольская, довольная, полная странного выражения.

- Что ж такое, сударь? Не понравилась проклятая кровь?

Печать Шторма пульсировала, тягучей болью отдаваясь в руке, прося, прося… Жадно мерцал рубин, требуя крови. Но колдунья лишь разжала кулак, и видимые лишь ей нити оплели искру, впитывая Хаос, и через мгновение пустая ладонь опустилась на рукоять палаша, будто успокаивая любимца.

- Полагаю Вы получили свою плату. Сдержите слово и будете подобны многим мужчинам, что получили свое и поспешили смыться? Хотя вампиры всегда отличались галантностью, не смотря ни на что. Но Вы… - Этера, не переставая зажимать шею, смерила его изучающим взглядом. – Не уверена. Полагаю сейчас Ваша «галантность» была продиктована голодом. А вот в какой степени… - серые глаза пристально смотрели в черные омуты вампира, но даже не думали поддаваться чарам, как некоторые недалекие шлюшки.
 
Прислонившись к соседнему столбу и положив руки в карманы, Вагнер наигранно закатил глаза и с умилением посмотрел на ангела. Она была прелестна в своей смелости и честности. Облизав пересохшие губы, зарычал подобно умиротворенному тигру, блаженно растягивая губы в улыбке.

- Почему же не понравилась? Конечно, по вкусу напоминает торт из самой изысканной пекарни, тем не менее жажда моя утолена. Можете не рассчитывать на повторение содеянного. Я не любитель сладкого, которому приходится оставлять шанс на выживание. В Вашем же случае я перешел границу собственной щедрости.

Отстранившись от опоры, он вновь приблизился к ангелу. Кончиком указательного пальца провел по ее ладони, сквозь пальцы которой сочилась алая струйка. Смахнул ее, после чего дотронулся до тепла ее губ.

- Но, признаюсь, целовать Вас - одно удовольствие.

Долю секунды завороженно заглядывая в глубину ее глаз, очарован был увиденным. Отдернув руку от ее мягких губ, поднес пальцы к лицу, да вдохнул, вмиг одурманенный.

- Прежде чем услышите маленькую историю про нашу встречу с чернокрылым Купидоном, позвольте узнать Ваше имя.
 
Ангел усмехнулась.

- Можете называть меня Лицентией. В Вашем же случае я перешла границу собственного любопытства, и можете не рассчитывать на повторение содеянного… - она скептически осмотрела испачканную в крови руку, прикоснулась к саднящим царапинам на плечах. – И просто поцелуя тоже, Вы меня поцарапали и испачкали единственное платье.

Этера присела на скамейку, аккуратно пристроив крылья, не спуская с вампира взгляда, в ожидании имени и истории.
 
Вампир уж было напряг память для того, чтобы осчастливить это прелестное крылатое создание маленькой историей из жизни бессмертных, но последняя фраза, что проронили эти сладковатые на вкус губы, заставила самодовольную ухмылку вспыхнуть на его наглом лице.

- Даже так? А как же бесчисленное количество гардеробов, сплошь и полностью заполненных самыми соблазнительными нарядами? Признаюсь, Вы меня немножко разочаровали. Но раз Вам так неудобно ходить в одежде, теперь уже оставляющей самый приятный для меня запах, почему бы не снять ее?

Змеиные зрачки вспыхнули нахальством, и Вагнер бесшумно переместился за скамейку, склонившись к ее очаровательному ушку.

- Должен заметить, Лицения - весьма красивое имя. Мне нравится прокручивать его звучание в мыслях. Точно так же, как и созвучие букв, составляющих мое имя. И будет очень невежливо с моей стороны, если я не открою Вам его тайну.

Его пальцы незаметно убрали прядь волос, скрывающую ее бархатистую шею.

- Вильгельм. Прошу любить и жаловать. - Улыбка шептала хищно, в то время как мысли, наполняющие его голову, были самыми бесстыжими.
 
Серые глаза вспыхнули холодом.

- Licentia означает «свобода, дерзость». Это не имя, так меня велел называть один зажравшийся экспериментатор. Я не знала, решила, что действительно меня так зовут. Привыкла. Хотя не скажу, что оно мне нравится. А мой гардероб выполняет роль лишь функциональную, не более. У меня нет времени и желания тратить драгоценное время на тряпки, - ангел опустила взгляд на грудь, где высыхала на атласе кровь. – Да и кому какое дело.

Ангел отсела подальше, пытаясь оттереть пальцы от крови подолом платья и просто игнорируя лишние фразы.

- Можно не любить, но лучше не жаловаться, Вы это хотели сказать? – чуть улыбнулась она. – Даю слово, не буду. Я очень внимательно слушаю Вас, Вильгельм.

Этера закинула ногу на ногу, пробежала язычком по верхней губе и вперила в вампира спокойный взгляд.
 
Вампир размышлял о чем-то своем, ангел старалась отвлечься от пульсирующей боли в прокушенной шее и расцарапанных плечах, от ощущения засыхающей крови, стягивающей кожу, и думала, а не сказать ли ему кто она – просто чтобы посмотреть на реакцию. Быть может, будет интересно…

Нечто протянуло когтистую лапку и дернуло за нить.

Неощутимую, невесомую, невидимую тончайшую нить, и узор на ладони Хранителя отозвался, горячей змеей шевельнувшись под кожей. Это присутствие, так похожее на присутствие живого существа, легко привлекло внимание колдуньи. Серые глаза расширились, вперившись во что-то очень далекое, а пальцы левой руки невольно сжались, будто держа что-то.

- Мне нужно идти. Прошу простить меня, Вильгельм, это срочно. Надеюсь, мы еще встретимся, чтобы Вы сдержали слово, - негромко и очень быстро проговорила она, поднимаясь. – И… - Этера подошла ближе, бесцеремонно стянула с плеч вампира плащ и закуталась сама, скрывая кровь. – Я верну.

Шепот, вычерченные в воздухе узоры, нити, оплетающие фигуру ангела – несколько ударов сердца, и она изчезла.
 
Вампир размышлял о чем-то своем, ангел старалась отвлечься от пульсирующей боли в прокушенной шее и расцарапанных плечах, от ощущения засыхающей крови, стягивающей кожу, и думала, а не сказать ли ему кто она – просто чтобы посмотреть на реакцию. Быть может, будет интересно…

Нечто протянуло когтистую лапку и дернуло за нить.

Неощутимую, невесомую, невидимую тончайшую нить, и узор на ладони Хранителя отозвался, горячей змеей шевельнувшись под кожей. Это присутствие, так похожее на присутствие живого существа, легко привлекло внимание колдуньи. Серые глаза расширились, вперившись во что-то очень далекое, а пальцы левой руки невольно сжались, будто держа что-то.

- Мне нужно идти. Прошу простить меня, Вильгельм, это срочно. Надеюсь, мы еще встретимся, чтобы Вы сдержали слово, - негромко и очень быстро проговорила она, поднимаясь. – И… - Этера подошла ближе, бесцеремонно стянула с плеч вампира плащ и закуталась сама, скрывая кровь. – Я верну.

Шепот, вычерченные в воздухе узоры, нити, оплетающие фигуру ангела – несколько ударов сердца, и она иcчезла.

>>>
 
Войдите или зарегистрируйтесь для ответа.
Назад
Сверху